Уходи, если сможешь

Уходи, если сможешь Однажды, в один из вечеров необычайно холодной весны, на Патриарших прудах появились два чрезвычайно ответственных гражданина. Один из них носил костюм защиты модного салатового оттенка и немного хулиганскую маску с нарисованной улыбкой Джокера. Второй был одет попроще и маска его была совершенно обычной. - Ты же понимаешь, Иван Николаевич, что лендинг совершенно ни к черту не годится? – втолковывал человек в салатовом костюме. – Ведь упор ты почему-то делаешь на продукт. - Конечно, на продукт! – замахал руками второй. – Помилуйте, Михаил Александрович. Продукт же в центре любого движа. - Ну, что за вчерашний день, Иван Николаевич? Тебе ж заказали карантин. – устало убеждал Михаил Александрович. – Человек должен сидеть дома. Это основное. А суши наши ему просто помогают. Это и есть социальная ответственность, которую тебе заказывали. А ты ломишь по учебникам пятнадцатилетней давности. Хулиганства в тебе ни на грош. Креатива никакого. Взять хотя бы шрифты… - Простите, я тут совершенно случайно услышал ваш необыкновенно интересный спор. – обратился к ним высокий человек в дорогом сером костюме и лихо заломленном на ухо берете в цвет. – То есть, вы говорите, надо дома сидеть? - Надо! – в один голос сказали друзья. - Какая прелесть! – захихикал высокий человек. – И маску носить, стало быть, надо? - Ай, Воланд, не морочьте голову! – отмахнулся Берлиоз. – Не до вас сейчас. Вирус кругом. - Не ваших ли рук, кстати, зараза новая? – подозрительно спросил Бездомный. - Полноте, господа. Я это — деньги, алчность, порок, честолюбие. – улыбнулся платиновыми зубами Воланд. – Консервативность во главе угла. Совокупиться с мартышкой или сожрать летучую мышь – это вы сами. Я б до такого не додумался. И как со всем, что придумываете вы, работать это должно кое-как. Или никак. Человек, видите ли, смертен… - Человек мало того, что смертен. Он внезапно смертен. – выпалил Иван Николаевич. - Да вы обнаглели, милейший Иван Николаевич, со мной моими же фразами спорить. – возмутился Воланд. - Я к тому, что поберечься надо. Чтоб не случилось чего. – смутился Иван Николаевич. - Чего чтобы не случилось? Температура, скорая, бегают врачи, на телефоне волнуются друзья и родные? - Ну да. – кивнул Иван Николаевич. – Не приведи Господь. - А в прошлом квартале вы боялись лететь. Авиакатастрофа, лайнер падает, все в огне, страшный удар. Так ведь? – прищурился Воланд. - Страшно же! – перекрестился Иван Николаевич. - Да кто ж вам сказал, что вы уйдете так ярко? – изумился Воланд. – За какие заслуги? - Ой, а то вы знаете кто как уйдет! – закричал Берлиоз и потер шею. – Только давайте без трамваев и Аннушек. - Конечно. – кивнул Воланд. – Трамвай и Аннушка тоже ярко. На самом деле, все будет просто. В белой пижаме, с красными слониками… - Так стоп! – остановил Берлиоз. – Это мы уже проходили. Давайте без этих глубоких проникновений. Вещайте просто так. - Ну, просто так просто. – потер ладоши Воланд. – Вы, Иван Николаевич, проснетесь утром с ощущением что что-то не так. Будет еще раннее утро. Часов в пять утра. - С какой эт стати? – не поверил Бездомный. - Потому что засыпать будете с новостями. Где-то между новостями экономики и новостями спорта. Утром вам будет делать нечего. Похмелье будет умеренным. Нет, не было праздника. Выпили с соседом по стопарику. С этим…. Как его. А да. С Валерием. - С каким Валеркой? С соседом? Да он не доживет! Он уже сейчас каждый день на рогах. С какой стати я вдруг с ним буду общаться? – возмутился Иван Николаевич. - А с кем еще? Соседям на запущенного пьющего старика плевать. А алкаши – народ социальный. Им выпить да поболтать. Дома никого не будет. Сын будет работать в Польше. Дочь замужем в Канаде. У них родился ребенок и ваша жена уже полгода как уехала помогать. Вы один. Денег вам присылают, но вы выпиваете и оскотинились. Моетесь редко. Курите в квартире. - Да не буду я выпивать на пенсии! – крикнул Бездомный. - Какая пенсия? Вы же смм-щик. – поморщился Воланд. – Сначала были проекты, потом вы ждали возможности, потом вам шестьдесят и никто вас не берет даже сторожить что-нибудь. Да вы не особо и пытались. Сидели себе на шее у жены. Скандалили, требовали денег на сигареты и выпивку. Она поэтому и уехала. Ей, как и вам, семьдесят три, но в Канаде лучше. Хотя бы потому, что там вас нет. Вы встанете. Завтракать вам будет лень. Телевизор будет показывать фигню. Потом откроется магазин. Там вам сосед Степан купит чекушку, триста грамм карпатской колбасы и бутылку пива. И вы примете. Потому что родительский день и поминание. Потом подниметесь домой. Вам станет хуже. Вы подумаете, что это похмелье накрывает и выпьете пива. Облегчения не наступит. Выпьете и водки. Голова будет болеть все сильнее. Вы… - Я позвоню в скорую! – выпалил Иван Николаевич. - Не позвоните. Вы уже звонили им дважды на этой неделе. Пьяным. Они приезжали, смотрели на вас и уезжали. Поэтому вы пойдете к соседу Степану за таблеткой. И поговорить. Степану будет некогда. Он даст таблетку, пошутит про алкоголь и возраст и посоветует лечь. Но вам не лежится. Голова гудит как чугунный колокол. В квартире вонь. Постель грязная. Промучившись час, вы на ватных ногах опять поползете к Степану. Тот увидит, что дело плохо, вызовет скорую. Скорая будет ехать сорок минут. Все это время Степан будет шутить про то, что ваша жена наконец вздохнет спокойно. Скорая увидит, что от вас запах и не будет делать ничего. Просто повезет в больницу. По дороге вы позвоните сыну. Он отобьет звонок и пришлет смс, что не может говорить и перезвонит потом. Вы позвоните жене. Она по голосу поймет, что вы выпили и бросит трубку. В приемном покое, Иван Николаевич, вы будете мерзнуть, но к вам не будут подходить, просто говорить «Подождите..». Потом вдруг будет легкий звон и ниоткуда хлынет запах сирени. - Какой еще сирени? – пробормотал Иван Николаевич. - Какой сирень?! Я не понимать! – сообщил Воланд с немецким акцентом. – Я есть профессор. Иностранец. - Началось опять. – вздохнул Берлиоз. – Сейчас еще Коровьев с котом появятся. Тьфу. Постыдный цирк, да и только. Пойдемте, Иван Николаевич. Иван Николаевич!!! Почему вы сняли маску и перчатки?! Вы с ума сошли! - Все с ума сошли! Все! – бубнил Бездомный топча маску и перчатки ногами. – Я ей поеду! Я им не мусор!!! Пусть лучше ярко! Иван Николаевич, вопреки всем инструкциям накрыл лицо руками, заплакал и быстрым шагом пошел к остановке. - Воланд! Вечно вы людей обманываете! – закричал Берлиоз. - Полноте, Махаил Александрович! – донеслось издалека. – Когда я вам всем врал-то? © Фрумич